Письма Кэмптона — Уэсу

Джек Лондон

ГЕРБЕРТ УЭС — ДЭНУ КЭМПТОНУ

Глава 30

Ридж.
Беркли — Калифорния.
18 сентября 19… г.

Каким отвратительным я вам должен казаться, Дэн. Ибо существо, накладывающее грубые лапы на самое дорогое ваше достояние, должно казаться отвратительным. Я не знаю, чувствуете ли вы сами, как глубоко вы задеты моим отношением к любви. Мой брак с Эстер, учитывающий качество и степень духовности договаривающихся сторон, должен представляться вам столь же страшным, как те ужасные грехи, которые возбуждали в древности гнев Господен и вели к разрушению городов. Как видите, я становлюсь на вашу точку зрения, гляжу вашими очами, живу вашими мыслями, страдаю вашими страданиями. А затем я снова становлюсь самим собой и заставляю себя продолжать правильный, по моему мнению, путь.

В сущности, моя доля самая тяжкая. На свете есть более легкие задания, чем задания разрушителя иллюзий. Трудно опрокинуть установившееся воззрение. Оно крепко вросло в быт, и горе тому, кто на него посягнет, ибо оно будет существовать, пока не будет залито и смыто кровью реформаторов и радикалов. Любовь — условность. Мужчины и женщины дорожат ею, как дорожат материальными благами, как король дорожит короной или старинная семья — домом предков. Нас всех заставляли верить тому, что любовь великолепна и удивительна, что она величайшая вещь на свете, и нам больно с нею расставаться, мы не желаем ее терять. Человек, пытающийся побудить нас к этому, безумец и негодяй, низкое, павшее создание, которому нет прощения ни в этом мире, ни в ином.

В этом нет ничего нового. Так бывает всегда, когда установленному грозит свержение застарелых твердынь. Таково было поведение евреев по отношению к Христу, римлян — к христианам, христиан — к неверным и еретикам. И это искренно и естественно. Все на свете желает существовать, и всему трудно умирать. Любовь, как идолопоклонство наших предков, геоцентрическая теория вселенной и божественное право королей, умрет с великим трудом.

Итак, злоба и ярость всего установленного, когда пытаются его свергнуть, вполне естественны. Любовь со всеми условностями господствует над миром, и если кто-нибудь оскверняет ее святая святых, мир сотрясается от оскорбления. Любовь только для любящих. Святотатец-ученый не должен ее касаться. Пусть он возится со своими физикой и химией, определенными, основательными и грубыми науками. Любовь подлежит пылким мечтам и восхищению, а не лабораторному анализу. Любовь (по словам достопочтенного приора и ученого собрания, поучавших брата Липпо о человеческой душе):

Огонь иль дым… нет, все не то…
Ну, пар, подобный светлому младенцу
(Такой она исходит с воздыханьем смертным).
Она… Нет, не найти нам слова… Она — душа!

Я хорошо понимаю общее сентиментальное отвращение к научному рассмотрению любви. Раз я расчленяю любовь, взвешиваю и подсчитываю, значит, я не способен любить. Это слишком лучезарная и прекрасная вещь для такого прозаического вещества, как я. А так как я не могу любить и безумствовать, считается, что я не способен и описывать явления любви. Только любящий может говорить о любви. По этой логике, лишь сумасшедший может написать медицинское исследование о безумии.

Герберт.