Приключение

Джек Лондон

Глава 16. Девочка, которая еще не выросла

Христиан Юнг привез опять, как и в прошлый раз, целую кучу новостей. В Гукуту царит повальное пьянство, люди хвастают тем, что пьют даже в промежутках между выпивками. На Изабелле у туземцев завелись откуда то новенькие ружья. На Малаите идет разбой. Том Бутлер болен. Последняя и самая важная новость, это то, что «Матамбо» застряла в рифах в Шортлендсе и должна будет потерять рейс из за необходимости произвести ремонт.

– В виду этого придется отложить поездку в Сидней недель на пять, – сказал Шелдон, обращаясь к Джен.

– И потерять драгоценное время, – добавила она с досадой.

– Если вам нужно ехать в Сидней, – сказал Юнг, – то имейте в виду, что завтра вечером из Тулаги выходит «Юполу».

– Разве она не идет вербовать чернокожих для немцев в Самоа? – спросила Джен. – Впрочем, я могу отправиться кружным путем через Самоа и пересесть в Апнии на пароход Компании Транспорта. Хотя это и крюк, но все таки выигрыш во времени будет.

– На этот раз «Юполу» направляется прямо в Сидней, – объявил Юнг. – Она, видите ли, идет в сухой док; если хотите, вы успеете застать ее завтра до пяти часов вечера. Я сам говорил с капитаном.

– Но я должна сначала заехать в Гувуту, – сказала она капризным тоном, как бы призывая в свидетели остальных собеседников. – Ведь мне нужно сделать кое какие закупки. Не могу же я показаться в столицу в этом берандском костюме. Я должна запастись в Гувуту всем необходимым и дорогой сошью себе платье. Я пойду собираться и через час буду готова, Лалаперу! Позови сюда Адаму Адама и скажи фелла Орифайри, чтобы он отнес на вельбот съестные припасы.

Она встала с места и обратилась к Шелдону:

– Распорядитесь, пожалуйста, чтобы ваши люди спустили вельбот, мой вельбот, разумеется. Я отправлюсь ровно через час.

Тюдор и Шелдон одновременно вынули свои карманные часы.

– Зачем вам так торопиться? Вам придется ехать всю ночь. Не лучше ли выехать рано утром?

– И не успеть ничего закупить? Нет, благодарю покорно. Притом, может случиться, что «Юполу» раньше назначенного времени снимется с якоря; ведь это не регулярный пассажирский пароход. А, принимая во внимание изнеженные нравы обывателей Гувуту, надо полагать, что самое лучшее время для закупок, это – утренние часы. Извините, иду укладываться.

– Я поеду вас провожать, – объявил Шелдон.

– Я бы мог доставить вас на «Минерве», – предложил Юнг.

Она улыбнулась и отклонила его предложение.

– Я пойду в вельботе. Вы все так беспокоитесь обо мне, как будто бы я никогда в жизни не выходила из дому. Вам, мистер Шелдон, я, в качестве вашего компаньона, не могу разрешить покинуть Беранду и оторваться от хозяйственных дел и забот из за ошибочного представления о правилах рыцарской вежливости. Если вы не позволяете мне исправлять должность шкипера, то я, в свою очередь, не позволю вам разгуливать по морю в качестве покровителя молодой особы, которая не нуждается ни в каком покровительстве. А что касается вас, капитан Юнг, то вы прекрасно знаете, что вышли из Гувуты не далее, как сегодня утром, по пути в Марау и что, как вы сами сказали, через два часа вам предстоит трогаться в дальнейший путь.

– А мне не дозволено будет проводить вас? – пропел Тюдор умоляющим голосом, ударившим Шелдона по нервам.

– Нет, нет, ни в коем случае. Вы делайте свое дело, а я буду делать свое. Я приехала на Соломоновы острова для того, чтобы работать, а не для того, чтобы со мной носились, как с какой нибудь куклой. У меня своих провожатых довольно: еще семеро таких же молодцов, как вот этот.

Адаму Адам уже стоял перед ней, как колосс. Он был головой выше всех трех белых мужчин. Легкая ткань, облегавшая его исполинские члены, не скрывала пластических выпуклостей его чудовищных мускулов.

– Вот это кулак – так кулак, – воскликнул Тюдор, – не особенно то приятно получить пинка от такой махины.

– Вполне с вами согласна! – Джен покатилась со смеху, припомнив потешный случай. – Однажды он отделал при мне капитана шведского корабля в бухте Левука на островах Фиджи. Капитан, действительно, провинился. Я видела эту сцену собственными глазами. Поразительно! Адаму чуть дотронулся до него и сломал ему руку. Помнишь, Адаму?

Дюжий таитянин осклабился и кивнул головой. Карие глаза его, как у лани, казалось, совершенно противоречили представлению о столь воинственных наклонностях.

– Мы отправляемся, большой брат, через час на вельботе в Гувуту, – обратилась к нему Джен. – Скажи всем братьям, чтобы они приготовились. Мы захватим «Юполу» и поедем в Сидней. Назад вернемся на новой шхуне. Заберите с собой смену белья и денгары . Там стоят холода. Беги скорее и прикажи им поторопиться. Ружья оставьте здесь. Сдайте их мистеру Шелдону. Они нам не понадобятся.

– Если вы серьезно решили ехать… – начал было Шелдон.

– Это давно решено, – оборвала она. – Иду укладывать свои вещи. Сделайте одолжение, отпустите, пожалуйста, моим людям табаку и всякой всячины на дорогу.

Через час после этого трое мужчин распрощались с Джен, проводив ее на берег. Она подала знак, и вельбот отчалил. Шесть матросов взялись за весла, седьмой сел на носу, а Адаму Адам стал с большим веслом у руля. Джен устроилась на офицерском месте и посылала оттуда прощальные приветствия. Она опять была в том же самом наряде, в котором спаслась при кораблекрушении: тесная курточка, с долгоствольным кольтом на просторном кожаном поясе, широкополая стэтсоновская шляпа, из под которой выбивались ее пышные волосы.

– Уходите скорее домой! – крикнула она им. – Поднимается сильный ветер. Надеюсь, что якорь у вас на длинной цепи, капитан Юнг! До свиданья, до свиданья, прощайте!

Последние слова доносились из мглы, окутавшей удалявшийся вельбот. А они продолжали стоять на берегу, и долго еще всматривались в темную даль, поглотившую лодку, прислушиваясь к равномерному скрипу весел в уключинах до тех пор, пока эти звуки совсем не замерли.

– Она совсем еще девочка, – протянул решительно Христиан Юнг. Видимо, он только сейчас сделал это открытие. – Да, она совсем еще девочка, – повторил он еще раз и еще более внушительно.

– Чертовски мила, и турист, каких мало, – весело рассмеялся Тюдор. – С огоньком, не правда ли, Шелдон, а?

– Да, она очень смелая, – уклончиво ответил Шелдон. Ему не хотелось поддерживать этот неприятный для него разговор.

– Настоящая американка, – продолжал Тюдор. – Раз, два – и готово. Энергия, независимость. Ваше мнение, капитан?

– Очень молода, очень молода, совсем еще девочка, – ответил капитан «Минервы», продолжая впиваться взором в черную мглу, застилавшую море.

Ночная темь, казалось, внезапно сгустилась, когда они повернули назад и стали ощупью пробираться к воротам.

– Берегитесь орехов, – предупредил Шелдон. Сильный порыв ветра прошумел между пальмами. Они схватились за руки и, пошатываясь, быстро зашагали вверх по дорожке, на которую дождем сыпались спелые кокосовые орехи.

Добравшись до веранды и комфортабельно расположившись на ней, они молча потягивали свое виски и поглядывали в сторону моря, где сквозь завесу хлынувшего дождя можно было различить плясавшие огоньки «Минервы».

«Там, во мраке, – думал Шелдон, – затерялась эта несозревшая девушка, женщина по виду и мальчик в душе. Она оставила Беранду в бурную непогоду, подобную той, которая выкинула ее на этот берег; в том же вельботе, с тем же Адаму Адамом у руля и с той же экзотической командой здоровенных матросов на веслах; в той же самой стэтсоновской шляпе и с тем же самым длинноствольным револьвером у пояса». И вдруг он почувствовал прилив нежности ко всем этим принадлежащим ей вещам, над которыми он тайком так ехидно посмеивался, когда увидел их в первый раз. Заметив, какое сентиментальное направление приняли его мысли, он хотел было рассмеяться. Но из этого ничего не вышло. В ту же минуту он опять предался своим мечтам о револьвере, поясе и шляпе. «Несомненно, это – любовь!» – подумал он, и в душе у него шевельнулось гордое сознание того, что Соломоновы острова еще не иссушили в нем сердца.

Час спустя Христиан Юнг встал, выколотил свою трубку и собрался уходить.

– Славная девушка, – кинул он на прощанье Шелдону. Слова эти вырвались у него без всякого повода, но точно выразили то, что каждый из них думал про себя. – Она набрала себе отличную команду и сама превосходный моряк. Спокойной ночи, мистер Шелдон! Нет ли каких поручений в Марау? Готов служить.

Он отвернулся и взглянул на звезды, пробивавшиеся из за туч.

– Ночка выдается на славу. Пользуясь попутным ветром, они уже, наверное, поставили парус и на рассвете уже будут в Гувуту. Покойной ночи!

– Видно, и мне, старику, пора трогаться, – сказал Тюдор, поднимаясь с места и ставя на стол стакан. – Завтра спозаранку отправляюсь в поход. Я бессовестно злоупотребляю вашим гостеприимством. Спокойной ночи!

Оставшись один, Шелдон стал думать о том, что вряд ли Тюдор собрался бы с духом отправиться в поход завтра утром, если бы Джен не уехала. Пусть так, но, во всяком случае, в этом есть кое что утешительное: ясно, что Джен ни о ком из оставшихся в Беранде гостей не вздыхает, и даже к Тюдору, очевидно, совершенно равнодушна. «Я отправлюсь через час», – прозвучало у него в ушах, и, закрыв глаза, он живо представил себе ее фигуру, когда она произносила эти слова. Он улыбнулся. Как только Джен узнала о пароходе, она тотчас же решила ехать. Разумеется, для мужчины это не очень лестно, но какой интерес мог для нее представлять любой мужчина, когда в Сиднее ее дожидается шхуна, которую нужно было купить. Что за создание! Что за удивительное, в самом деле, создание!

Потянулись дни одиночества, и Беранда стала казаться Шелдону какой то пустыней. На следующее утро после отъезда Джен он проводил экспедицию Тюдора, отправлявшуюся на Бейльсуну. Под вечер этого дня он разглядел в подзорную трубу на горизонте дымок «Юполу», увозившей Джен в Сидней; а за ужином он гораздо чаще поглядывал на ее пустой стул, чем в свою тарелку. Каждый раз, выходя на веранду, он первым делом обращал свой взор на опустевшую тростниковую беседку в глубине двора; а однажды вечером, постукивая от нечего делать шарами на биллиарде, он вдруг поймал себя на том, что не отводит глаз от вешалки, на которую она всегда вешала свою стэтсоновскую шляпу и кольт.

– Что это я, в самом деле, так о ней беспокоюсь? – рассердился он на самого себя. Мог ли он прежде допустить мысль, что когда нибудь будет мечтать о подобной подруге? Ни разу в жизни ему еще не приходилось встречать такой женщины, которая до такой степени раздражала бы его, издевалась над ним, высмеивала все его представления об условных приличиях и до такой степени противоречила бы его идеалу женщины. Быть может, он слишком отстал от света, забыл, в чем состоят особенности женщины? Да и женщина ли это? Это похоже на маскарад. Как будто под внешней оболочкой женщины скрывается переодетый мальчик, выкидывающий разные штуки, ныряющий среди акул, забавляющийся стрельбой, мечтающий о приключениях, мало того, рыскающий в погоне за ними по морю на вельботе с сумкой золота в чемодане и в компании диких островитян. Но поразительнее всего то, что он все таки полюбил ее и даже не пытается подавить в себе это чувство, и ничуть не сожалеет об этом. Удивительно, как только он мог ее полюбить? Шелдон опять увлекся Берандой. Суровая обстановка жизни на Соломоновых островах, казалось, разбила все его воздушные замки и плантаторские иллюзии: они полопались, как мыльные пузыри. После смерти Хью он некоторое время пытался кое как продержаться с плантацией, но изверился в возможности успеха, и если тянул это дело, то только в силу упрямства, свойственного его натуре.

Теперь же дело совсем другое. Теперь Беранда для него, это – все. Он хочет, чтобы она процветала не только потому, что Джен отныне заинтересована в успехе плантации, но и для того, чтобы союз их упрочился. Через три года плантация станет приносить прекрасный доход. У них появятся средства, которые дадут им возможность раз в год и даже чаще ездить в Австралию, а впоследствии можно будет побывать и на родине, в Англии, или на Гаваях.

По вечерам он проверял конторские счета, ломал голову над бесчисленными выкладками, рассчитанными на удешевление провоза копры и основанными на различных соображениях о возможном максимуме и минимуме рыночных цен. Он проводил целые дни на плантации, занялся расчисткой новых зарослей. Работы по расчистке и насаждению пальм производились теперь под его непосредственным наблюдением и подвигались ускоренным темпом. Он назначил премии для чернокожих за сверхурочные работы. Недостаток рабочих рук давал себя знать все сильнее и сильнее, но от увеличения числа рабочих приходилось отказаться впредь до возвращения Джен с новой шхуной, так как профессиональные вербовщики уже все надолго законтрактованы братьями Фулькрум, Морганом и Раффом и компанией «Файрс и Филиппс». А «Флибберти Джиббет» всецело занята курсированием между отдаленными торговыми пунктами, разбросанными на всем протяжении от берегов Новой Георгии и до Юлавы и Сикианы. Без лишних рабочих рук ему не обойтись, и если Джен посчастливится достать шхуну, то пройдет еще, по крайней мере, месяца три, покуда первая партия новых рабочих прибудет в Беранду.

Спустя неделю после отплытия «Юполу» к берегу Беранды подошла «Молекула» и бросила якорь. Капитан ее решил выждать ветра, сыграть партию на биллиарде и поболтать с хозяином. Судовому своему приказчику он признался, что высаживается не только для того, чтобы передать Шелдону запас семян и инструкций, присланных Джен, но и для того, чтобы удивить его сногсшибательной новостью.

Капитан Оклэнд не торопился: он сперва поиграл на биллиарде, потом подкрепился горячим виски, комфортабельно раскинувшись в кресле, и только после всего этого, принимаясь потягивать из второго стакана, выпустил, наконец, свою бомбу.

– Ну, и бойкая же барышня, эта ваша мисс Лэкленд, – ввернул он, посмеиваясь в бороду. – Выдает себя за совладелицу Беранды. Называет себя вашим компаньоном. Что, это правда?

Шелдон холодно подтвердил кивком головы.

– Что вы говорите? Вот так диковинка! А вы знаете, в Тувуту и в Тулаги ей не поверили. Они там довольно нагляделись всяких чудес, но… ха ха ха!..

Он покатился со смеху и передохнул немного, вытирая носовым платком свою плешь.

– Но известие об этом новом товариществе показалось им чересчур невероятным. Впрочем, они придрались к случаю и вспрыснули эту новость соответствующими возлияниями.

– Ничего тут нет странного и необыкновенного. Заурядное деловое соглашение. – Шелдон говорил таким тоном, как будто подобные сделки – самое обычное явление на Соломоновых островах. – Она вложила около полутора тысяч фунтов в это предприятие.

– Подлинные ее слова.

– И отправилась по делам Беранды в Сидней.

– О, нет, ничего подобного!

– Виноват, как это? – полюбопытствовал Шелдон.

– Уверяю вас, это факт!

– Но разве «Юполу» не отплыла? Ручаюсь вам, что я видел на горизонте ее дымок в прошлый вторник, когда она проходила под вечер в Сэво.

– «Юполу», действительно, отплыла. – Капитан Оклэнд потягивал виски с нарочитой медлительностью. – Но только мисс Лэкленд не было в числе ее пассажиров.

– В таком случае, где же она?

– Я ее видел в последний раз в Гувуту. Она ведь собиралась покупать шхуну в Сиднее. Не так ли?

– Да, да!

– Это самое она и говорила. Ну с, она уже ее приобрела. Такую, что я лично не рискнул бы заплатить за нее и десяти шиллингов, если подует норд вест; а он, наверное, не замедлит подняться. У вас слишком долго продолжалось затишье.

– Если вы задались целью, старина, разжечь во мне любопытство, – сказал Шелдон, – то вы уже добились своего. Валяйте же дальше и расскажите все по порядку. Какая там шхуна? Где это? Как она могла ее приобрести?!

– Во первых, шхуна эта называется «Мартой», – отвечал шкипер, отгибая один за другим на руке свои пальцы. – Во вторых, эта самая «Марта» застряла на рифах по ту сторону Пунга Пунга. Ее уже основательно разграбили, и она разлетится в щепки при первом же шквале. В третьих, мисс Лэкленд купила ее с аукциона за пятьдесят пять соверенов, и третий помощник резидента утвердил уже акт. Я в курсе дела, ибо сам предложил за «Марту» пятьдесят фунтов по поручению Моргана и Раффа. Даю вам слово, они ужасно рассердились! Но я их послал к черту, ведь сами же виноваты: они разрешили мне набавлять только до пятидесяти, а между прочим, хорошо понимали, что очень даже стоит рискнуть и гораздо большей суммой. Они, видите ли, не чаяли не гадали наткнуться на конкурента. На торгах не было доверенных представителей ни от Фулькрума, ни от компании «Файрс и Филиппс», и единственно, кого можно было опасаться, это агента Нильсена Сквайрса. Но последнего они постарались так угостить, что он провалялся весь день пьяный в Гувуту и проспал торги.

«Двадцать» – назначил я с своей стороны. «Двадцать пять» – набавила маленькая мисс. «Тридцать» – заявил я. «Сорок» – перебила она. «Пятьдесят» – предложил я. «Пятьдесят пять» – крикнула барышня. И я остался за флангом. «Стойте, – говорю я, – обождите, пока я снесусь со своими доверителями». «Нет, это недопустимо» – заявляет она. «Это так принято» – говорю я. «Нигде решительно не существует такого обычая» – говорит она. «Таково правило вежливости на Соломоновых островах» – говорю я.

– И, верьте моему слову, Бернет непременно дал бы мне отсрочку, но она так задорно взглянула на него и так умильно пропела: «Мистер аукционер, потрудитесь утвердить сделку на основании общепринятых правил! У меня много других неотложных дел и не могу же я дожидаться здесь целую ночь, пока эти господа узнают, чего они сами хотят!» При этом она подарила Бернета такою улыбкой, такою, знаете, лукавой, игривой улыбкой, что Бернет, черт возьми, тут же принялся считать: «Пятьдесят пять соверенов, кто больше?» Раз, два, три, и готово! «За вами мисс ээ… как ваше имя, пожалуйста?» «Джен Лэкленд» – ответила она и посмотрела на меня иронически.

Вот так то она и купила «Марту».

Шелдона даже в жар бросило. «Марту», каково! Ведь эта шхуна получше «Молекулы», и в своем роде, пожалуй, даже лучше всех трех, которые плавают в водах Соломоновых островов. Она хороша именно для вербовки и притом стоит на самом месте, у Малаиты. Но вслед за этим он спохватился: ведь не даром ее продавали с аукциона и всего за полсотню фунтов. Значит, мало же шансов выручить ее.

– Однако, как же это случилось? – спросил он. – Разве они уж так спешили развязаться с «Мартой»?

– Конечно. Ведь вы знаете, какие рифы у Пунга Пунга. Поднимись на море маленькое волнение, и судно не будет стоить выеденного яйца. А норд вест не заставит себя долго ждать. Экипаж совсем отказался от нее. Им самим даже и в голову не приходило продавать ее с аукциона. Их подбили на это Морган и Рафф. Они ведь, знаете, пайщики, у них предприятие на кооперативных началах; от первого до последнего, – и рабочие, и повар, – все они пайщики. Они устроили собрание и постановили продать шхуну с аукциона.

– Но почему же они не остались и не попробовали снять ее с камней?

– Оставаться! Вы хорошо знаете Малаиту. А тем более Пунга Пунга. Как раз в тех местах разбойники захватили «Шотландских Героев» и перебили всех матросов до одного. И экипажу «Марты» ничего не оставалось делать, как только спустить шлюпку и удрать. «Марта» наскочила на риф у самого входа в бухту и очутилась во власти чернокожих, которые вскарабкались на судно и загнали команду в шлюпки. Я расспрашивал их. Они рассказывали, что их окружили через каких нибудь полчаса штук двести военных челноков, а до пяти тысяч бушменов сбежалось на берег. Они уверяли, что дым сигнальных костров застилал от глаз Малаиту. Как бы то ни было, но они удрали в Тулаги.

– Но почему же они не отбивались? – спросил Шелдон.

– Конечно, это смешно, но, и то сказать, ведь они были разъединены. Две трети людей, и притом людей безоружных, находилось в шлюпках. Они тащили якорь и не помышляли о нападении дикарей. Они спохватились, когда уже было поздно. Туземцы навалились внезапно. Новички здесь, обыкновенно, попадаются на этом. Ни вас, ни меня и никого из бывалых людей эти дикари не застигли бы врасплох.

– Что же намерена делать мисс Лэкленд?

Капитан Оклэнд ехидно улыбнулся.

– Она, должно быть, собирается выручать «Марту». Иначе, зачем было ей выбрасывать свои пятьдесят пять фунтов? А если снять судно и не удастся, то она постарается, во всяком случае, вернуть свои деньги, забрав с него снасти, лебедки, патентованный руль и другие вещи. По крайней мере, я бы так поступил, будучи на ее месте. Когда я собирался к отъезду, проворная девочка уже зафрахтовала «Эмилию». Мюнстер, шкипер и хозяин этого судна, говорит: «Я отправляюсь вербовать чернокожих». «А сколько вы думаете выручить за этот рейс?» – спрашивает она. «О, пятьдесят соверенов» – отвечает он. «Хорошо, – говорит она, – поезжайте со мной, и я вам заплачу семьдесят пять». Вы знаете, там валяется за навесом для угля огромный корабельный якорь с цепью. Когда я отплывал, она его сторговала. Ну, и бойкая же эта ваша девица, доложу вам по совести!

– Она мой компаньон, – поправил Шелдон.

– Да, примерная девушка, и какое самообладание! Подумайте только: белая женщина на Малаите и в Пунга Пунга, и всюду в подобных местах! О, я забыл вам сказать, она выклянчила у Бернета восемь винтовок для своих людей и еще три ящика динамита. Забавно было видеть, как она обходится с этими пройдохами в Гувуту. И как они все около нее увиваются и стараются отличиться друг перед другом любезностью. О, Господи, что за создание эта бойкая девушка, это… это ураган, а не человек. Вот именно, ураган. Она налетела на Гувуту и Тулаги, как буря, она вскружила голову всем этим тамошним свиньям. Они все влюблены в нее, кроме Раффа. Он негодует за аукцион и сунул ей в руки свой контракт с Мюнстером, касающийся набора чернокожих. А она поклонилась ему, взглянула мельком на представленную ей бумагу и объяснила, что хотя Мюнстер и обязался доставить всех завербованных им рабочих Моргану и Раффу, но условие не содержит статьи, запрещающей ему зафрахтовать «Эмилию».

«Получите, – говорит она ему, возвращая документ. – Бумага отлично составлена. Советую вам только наперед вставлять лишний параграф, который предусматривал бы случайности подобного рода». И, о, Господи! она пленила под конец даже и этого выжигу.

– Но вот поднимается бриз, – добавил Оклэнд, – и мне пора отправляться. Прощай, старина! Желаю девице успеха. «Марта» – замечательное судно и вознаградит вас за «Джесси».